Самым знаменитым из всех императорских дворцов был так называемый Золотой Дом Нерона, описание которого сохранилось у Светония: «От Палатина до самого Эсквилина Нерон выстроил дворец, назвав его сначала Проходным, а потом, после пожара и восстановления — Золотым.
О размерах его и убранстве достаточно будет упомянуть вот что. Вестибюль его был такой высоты, что в нем стояла колоссальная статуя императора, достигавшая 120 футов (более 35 м); площадь его была такова, что тройной портик по сторонам был в милю длиной (около полутора километров); внутри находился пруд, подобный морю, окруженный строеньями, подобными городам, а затем — поля, пестреющие пашнями, пастбищами, лесами и виноградниками, и на них — множество домашней скотины и диких зверей.
В остальных покоях все было покрыто золотом, украшено драгоценными камнями и перламутровыми раковинами; в обеденных залах потолки были штучные, с поворотными плитами, чтобы рассыпать цветы, с отверстьями, чтобы рассеивать ароматы; главный зал был круглый и днем и ночью безостановочно вращался вслед небосводу; в купальнях текли соленые и серные воды. И когда такой дворец был закончен и освящен, Нерон только и сказал ему в похвалу, что теперь, наконец, он будет жить по-человечески».
Этот дворец создали для Нерона архитекторы Север и Целер, которые, по словам Тацита, «обладали талантом и смелостью издеваться над императорской казной и добиваться искусством того, в чем отказала природа» .
Дворец украшали фрески художника Фабулла, «которого Плиний Старший называет «серьезным и важным» и указывает, что его кисти принадлежала Минерва, взор которой был устремлен на зрителя, откуда бы он ни смотрел на нее. Писал Фабулл немного часов в день и соблюдая важность, неизменно одетый в тогу, хотя бы он работал и на подмостках. Темницей его искусства был Золотой Дом, и поэтому вне его немного имеется картин Фабулла».
Северное крыло Золотого Дома, расположенное на Эсквилине, сохранилось и теперь превращено в музей. Из уцелевших помещений наиболее интересны большой криптопортик, императорская спальня и восьмиугольный зал, перекрытый куполом с круглым отверстием в центре; на стенах кое-где виднеются следы изящных росписей.

Почти все выдающиеся деятели римской культуры не были уроженцами города Рима: Плавт родом из Умбрии, Энний — из Калабрии, Теренций — из африканского города Карфагена, Цицерон — из окрестностей Арпина на юге Лация, Саллюстрий — из Амитерна в земле сабинов, Катулл — из Вероны, Вергилий — из окрестностей Мантуи, Гораций — из Апулии, Тит Ливий —- из Падуи, Проперций — из Ассизия, Овидий — из Сульмоны (в 140 км от Рима), Сенека, Лукан и Марциал — из Испании, Ювенал — из Аквина в земле вольсков.
В этот перечень вошли имена почти всех крупных римских писателей. Лучший римский император Траян — уроженец Испании, а величайший архитектор Рима Аполлодор — из Дамаска. Как видно, жители Вечного города умели ценить в человеке его талант, а не происхождение.
Римские полководцы уже в I в. до н. э. не пренебрегали военной силой варваров.
Так, Юлий Цезарь в 48 г. до н. э. в битве со своим соперником Гнеем Помпеем на равнине около города Фарсала в Северной Греции использовал варваров-галлов (они входили в состав его войска).
Во второй половине I в. до н. э. количество иноплеменников в Риме стало столь заметным, что Октавиан Август принял меры к ограничению отпуска рабов на волю.
По словам Светония, писателя II в., «особенно важным считал он, чтобы римский народ оставался неиспорчен и чист от примеси чужеземной или рабской крови».
Однако сам Август не пренебрегал теми варварами, которые обладали деловыми качествами и могли быть ему полезны. Свидетельством этого может служить почетная надпись, сохранившаяся в Кастельвеккьо Субрего в Центральной Италии: «Квинту Варию Гемину, сыну Квинта, легату божественного Августа дважды, проконсулу, претору, народному трибуну, квестору, судье-квезитору, префекту по наделению хлебом в зерне, децемвиру по разбору тяжб, куратору священных зданий (храмов) и общественных памятников.
Он первым из всех пелигнов стал сенатором и выполнял его обязанности. Суперэкванцы своему патрону на общественный счет».
Пелигны — сабинское племя, жившее в Центральной Италии. Как видно, именно Август ввел варвара-италийца в римский сенат.
Император Клавдий I (41—54) охотно предоставлял иноплеменникам права гражданства и впервые в римской истории допустил в сенат галлов из племени эдуев, то есть варваров-неиталийцев; хотя кое-кому в Риме это не понравилось, однако решительного противодействия не последовало.
Неуклонно шел процесс варваризации армии; он заметно ускорился в правление Септимия Севера (193—211), который с точки зрения римлян сам был варваром, ибо родился в Северной Африке и по-латыни говорил с африканским акцентом. Могучий император стал брать в преторианские когорты выходцев из придунайских земель и восточных стран; он покровитель-ствовал африканской и восточной знати и был женат на сириянке.
Каракалла, сын Септимия Севера, был откровенным варваром как по духу, так и по внешности. Он ревностно поклонялся египетской богине Изиде и построил в Риме ее храмы. Ведя суровый образ жизни воина, он сдружился с германцами. Древний историк пишет о нем: «Часто, сняв с себя римский плащ, он менял его на германскую одежду, и его видели в плаще с серебряным шитьем, какой носят сами германцы. Он накладывал себе светлые волосы и причесывал их по-германски. Варвары радовались, глядя на все это, и любили его чрезвычайно».
В 212 г. Каракалла предоставил право гражданства всем жителям Римской империи (за очень небольшим исключением) для того, чтобы увеличилось число налогоплателыциков.
После убийства Каракаллы в 217 г. власть захватил Макрин, о котором поговаривали, что в прошлом он был рабом.
После убийства Макрина в 218 г. императором стал юноша-сириец, вошедший в историю под именем Гелиогабал, или Элагабал. Он был ревностным приверженцем культа финикийского бога солнца. Разодетый в пестрые шелка, увешанный драгоценностями, с раскрашенным лицом, этот истинный варвар самозабвенно плясал перед алтарем своего любимого бога, не обращая никакого внимания на шокированных и разгневанных римлян.
Но почтенных римлян возмущало не сирийское происхождение их императора, а его безобразное поведение, жестокий произвол и хаос в государственных делах.
В 222 г. наглого варвара убили, а труп его вышвырнули в Тибр. Вместо него императором стал его двоюродный брат Александр Север, тоже сириец, но несравненно более приличного поведения. Этот добродетельный варвар благополучно правил бы Римом, если бы не был покорен своей корыстолюбивой матери Мамее. Она навлекла на себя гнев воинов и в 235 г. была убита вместе со своим послушным сыном.

Между тем на Италию надвинулась новая беда: еще в начале IX века на юге страны появились воинственные арабы (их называли сарацинами, или маврами).
В 846 года они захватили Ватикан и вознамерились там обосноваться навсегда, но, к счастью для Рима и всей остальной Италии, были прогнаны мощным Гвидо, властителем города Сполето, великодушно пришедшим на помощь церкви.
«Визит» сарацинов заставил папскую власть серьезно задуматься над вопросами безопасности. Папа Лев IV в 848—852 года позаботился о превращении Ватикана в крепость: вокруг него построили стены, которые сомкнулись с замком Святого Ангела. Новая крепость получила название— «город Льва»; от него сохранилась часть стены с приземистыми башнями.
Папская власть очень нуждалась в таких союзниках, которые могли бы ее защищать, но вместе с тем не были бы для нее соперниками.
Императоры из франков больше подходили для этой роли, чем итальянская знать, — так думали папы, ревниво оберегая свою власть.
Людовик II, имевший одновременно титулы императора и короля Италии, правнук Карла Великого, честно и успешно сражался с сарацинами и в 871 года даже захватил в плен их султана на юге Италии, так что энергичный император был просто необходим.
Но 12 августа 875 года Людовик II умер. В бой за освободившиеся короны яростно ринулись его дядья: король Людовик Немецкий и французский король Карл Лысый.
Фактически сам по себе императорский титул большой реальной власти не давал, ибо восстановленная Римская империя существовала не в действительности, а только в воображении людей того времени.
Титул короля Италии на практике тоже не соответствовал своему названию, так как не было Италии как единого государства, а тот, кто назывался ее королем, владел лишь небольшой частью страны со столицей в Павии.